Помню, как в конце 80-х годов в молодёжной среде было предчувствие чего-то необычного. Появилось неведомое ранее ощущение свободы и права мечтать. Вдруг на улицах среди серой одноликой массы людей стали появляться парни, одетые в яркие широкие штаны и просторные футболки с капюшонами. На них обращали внимание в автобусах и метро, старики при виде них охали, а учителя в школах строили кислые физиономии. Это было началом проникновения в Россию великой культуры "хип-хопа", которую на Западе к тому времени поддерживало более 60% молодёжи. Инициатива по формированию мировоззрения нового поколения от назойливых комсомольских работников перешла к 12-17-ти летним подросткам в мешковатой одежде. Вдруг ушло ощущение страха, что "это" - нельзя, а "то" - не принято или не понравится взрослым, и всё чаще можно было услышать неизвестные ранее слова: "рэпак", "граффити", "кенгурушка".
Это была настоящая смена эпох. Время рока и рок-н-ролла безвозвратно уходило в прошлое. Теперь уже уверенно можно было сказать, что "рок-н-ролл - мёртв"; старые устои были в одночасье сметены пионерами нового стиля. Молодёжь устала от пессимистических настроений, заунывного пения у костра под гитару, заурядной и непременно потёртой джинсовой одежды и навязчивых песен Цоя, "Алисы" и "ДДТ". Хотелось не думать больше о плохом, о проблемах жизни и общества, а хотелось оторваться от серой обыденности и думать только о себе, о своём, о личном, как насыщеннее проживать каждый очередной день, чтобы показать себя и посмотреть на других.
Сейчас "хип-хоп" - одно из самых динамично развивающихся в России направлений, захватившее практически все сферы жизни современных подростков. Предложенный им танец "брейк" давно уже признан классикой и вошёл в программы большинства танцевальных фестивалей и конкурсов планеты, а во всех уважающих себя городах существуют клубы и школы "брейкеров". Точно так же и хип-хоповское искусство "граффити" стало общепризнанным, и работами начинающих и опытных "граффитчиков" можно любоваться не только на заборах, но и во многих музеях мира. Не менее известны и поклонники музыкального направления новой культуры - "рэпа", - так называемые "рэпперы", и ни один месяц давно уже не обходится без их оригинальных рэп-концертов. А поклонников хип-хоповского мешковатого стиля одежды - "бэггеров" мы ежедневно толпами встречаем в метро.
Я решила узнать о жизни "бэггеров" поподробнее и отправилась на станцию метро "Удельная", традиционное место тусовок питерских поклонников "хип-хопа", возле которой, как мне говорили, даже находится один из их клубов, называющийся "Симпатяга". Мне повезло: после получасовых скитаний я наткнулась в парке на группу парней в спортивной одежде, игравших в футбол. Узнав, что я - с радио, они с радостью согласились со мной побеседовать, и я попросила их рассказать мне какие-нибудь интересные случаи из своей хип-хоповской жизни.
Вспоминает Стас Нестеренко (22 года):
- Весной 1990 года мы всей семьёй ездили в Москву, и я был в питерской хип-хоп-команде на телевизионной игре СТАРТИНЕЙДЖЕР. Если вы смотрели передачу с нашим участием, то наверно помните нас: вся питерская команда из восьми человек была тогда в ярко-жёлтых кофтах с капюшоном. В телеигре было много конкурсов, в том числе танцевальный и музыкальный. Это были тогда ещё первые попытки танцевать брейк и хип-хоп в России. Больше всего меня тогда поразило отсутствие всяких условностей и комплексов. Помню, мы все танцевали в зале, и вдруг ведущий телепрограммы говорит: "А теперь - новое задание: на каждый шаг в ритме музыки вы должны кого-нибудь обнять, но каждый раз - кого-нибудь нового!" Это, конечно, было прикольное зрелище. Мне почему-то постоянно попадался Женька Мороз, тоже из нашей питерской команды. Под конец мы с ним запутались в наших кенгурушках и завалились на пол. Первое место в игре наша команда тогда не заняла, но впечатлений хватило надолго.
Рассказывает Женя Мороз (20 лет):
- Я решил стать бэггером как раз после той поездки в Москву и, если честно, первую свою в жизни кенгурушку я не купил, а украл. Это была целая история. В мае у нас была учебная практика на одном из заводов. Рано утром я шёл по коридору мимо раздевалки и вдруг случайно увидел на вешалке куртку с капюшоном. Были такие лёгкие куртки белого цвета, очень тонкие, почти прозрачные. Их называли ещё одноразовыми, так как их делали за границей для мужчин-холостяков, которые не любят стирать. Когда я увидел эту куртку, меня всего аж передёрнуло. Я шагнул в раздевалку, схватил куртку, сунул себе в пакет и пошёл дальше на практику. А чтобы куртку не нашли, я в туалете надел её себе на голое тело под свитер и халат.
Честно говоря, это был просто кошмарный день. Во-первых, из-за куртки я в цеху весь взмок. Во-вторых, ребята, с которыми я работал, почему-то стали надо мной прикалываться и попытались в шутку меня раздеть, я еле от них отбился. Потом явилась женщина, мастер цеха, которая сказала, что у одного рабочего украли куртку, и поэтому наши сумки сейчас обыщут. Затем, перед обедом прошёл слух, что в гардеробе, мол, висит скрытая камера, которая засняла вора, и сейчас директор завода просматривает плёнку. (Только через неделю я узнал, что камера в тот день была почему-то отключена.) Но самое страшное было в конце дня, когда в наш цех вдруг вошёл мужчина в пиджаке, подошёл ко мне и сказал: "остальные - продолжайте работать, а ты сейчас пойдёшь со мной." Он повёл меня к раздевалке, и я с ужасом услышал, как оттуда доносился голос рабочего, который рассказывал кому-то приметы пропавшей куртки. Но мужчина в пиджаке лишь завёл меня в кладовку напротив раздевалки и попросил рассортировать гайки. Потом ещё было страшно выходить с завода через проходную, где у всех снова обыскивали сумки, потому что мне казалось, что у меня слишком виноватое лицо. В общем, я в тот день натерпелся такого страха, что поклялся никогда в жизни больше не брать чужие вещи.
- А куртка ?
- Первую ночь я спал в ней, так как она мне ужасно нравилась, и я не хотел с ней расставаться. А потом я очень боялся, что моя мать найдёт куртку, и прятал её от всех. Она была настолько тонкая, что её легко можно было засунуть в коробочку из-под кнопок. Я брал её с собой, когда шёл гулять далеко от дома, и переодевался в неё в какой-нибудь парадной. И стирал я её тоже тайком, когда мылся в ванной.
Вспоминает Виталик Нестеренко (15 лет):
- Мне тоже как-то понравилась одна кенгуруха на одном парнишке, когда я ехал в метро, - просто шикарная широченная кофта с капюшоном вся ядовито-зелёного цвета. Я чуть не засох от зависти прямо в метро и решил во что бы то ни стало познакомиться с ним. Этот парнишка вышел на "Пионерской", и я проследил его до его дома. Постепенно я выяснил, что его зовут Лёха, и он на год старше меня. Я узнал его телефон и попросил одну девчонку позвонить ему и сказать, что она в него влюблена. Потом эта девчонка ещё раз позвонила ему и сказала, что ей нужно его фото и что его для неё может сфотографировать её одноклассник, то есть я. Она дала ему мой телефон, и вечером этот Лёха позвонил мне. Я, конечно, прикинулся, что первый раз о нём слышу, и предложил ему на следующий день вместе покататься на лодках в Озерках. Он сразу согласился. Утром мы встретились у метро: он был в своей кенгурухе, а я - с фотоаппаратом. Оказалось, что он тоже просто без ума от широкой спортивной одежды, и я рассказал ему о бэггерах. Прямо в лодке он дал мне померить свою кофту, и в итоге мы с ним стали панибратьями.
В конце нашего разговора с бэггерами Виталик любезно согласился сбегать в Клуб и принёс мне оттуда несколько стихотворений бэггеров, которые я и публикую ниже. А я заторопилась на студию редактировать записанный материал. И по дороге мои глаза почему-то сами собой останавливались на всех попадавшихся мне навстречу кенгурушках.
Надежда Белоусова, радио "Маяк", СПб 1996 г.